Мое выступление в Нелинейном Институте

15-го марта я встретился с двумя учеными в Нелинейном Институте Ниццы (INLN). Первый из них - Тьерри Гронду (Thierry Grandou), начальник отдела INLN, который меня и пригласил, а второй - маститый и пожилой, но очень бодрый и крепкий мужик Герберт Фрид (Herbert Fried), физик-теоретик из Брауна (американец, короче). В прошлом году я набивался к ним на воркшоп, но меня не зарегистрировали, а предложили явиться с частным визитом, когда Фрид будет у них в институте, так как он уже тогда проявил заинтересованность в моей теме. А тема эта все та же - про случайное везение с перенормировками  и про переформулировку физики. Вот меня и пригласили на 15-е марта.

Ну и вот, собрались мы втроем и стали меня слушать. До обеда я им рассказал об игрушечной модели точной перенормировки, а после обеда - о втором атомном форм-факторе и о реконструкции точной волновой функции системы (электрон + его квантованное электромагнитное поле), то есть системы, которую я назвал электрониумом.

С самого начала я их предупредил, что рассмотрение упрощено намеренно, чтобы не создалось впечатления, что описываемые эффекты чисто квантовые или релятивистские. Ну и когда я закончил, им захотелось, конечно, посмотреть, а что будет в релятивистском случае. На этот вопрос я ответил словами, что все будет примерно так же, только добавится рождение пар, как дополнительный канал высокоэнергетичных возбуждений.

Я повторил, что в моем докладе я ставил задачу разъяснения концепции, а не разработки конкретных приложений. Для конкретных приложений у меня нет никаких условий - мне за такую работу не платят, а это полноценная и тяжелая работа. Так что я ограничился лишь оценками упругих, неупругих и инклюзивных сечений, а также оценкой Лэмбовского сдвига а ля T. Welton. 

В целом все прошло хорошо. Со мной обращались уважительно, на равных, задавали вопросы по существу, старались прояснить то, что ускользнуло от их внимания. В итоге мне удалось четко проговорить и доказать, что это, собственно, мы теоретики, кто портит феноменологические уравнения, и что перенормировки есть просто исправление запорченных нами уравнений (или пертурбативных решений в КТП). То есть, нету в природе никакой "физики затравочных частиц", мура все это и всего лишь наши выдумки, следующие из испорченных нами же уравнений. Также я постарался объяснить, как электрон связан в осцилляторах электромагнитного поля, хотя, конечно, им потребуется время, чтобы прочувствовать такую конструкцию. Электрон, как часть осцилляторов или осцилляторы, как внутренние степени свободы электрониума, включающие в себя электрон, это более сложная для восприятия физическая концепция, правда имеющая наглядный аналог в атомной физике, к которому я и апеллировал. Будем надеяться, что все мои усилия не пропадут даром.

Фрид сказал, что рад, что дожил до этого дня, когда ему рассказали, как можно обойтись без перенормировок, и что жаль, что нет здесь Швингера, который тоже маялся этим вопросом. Оказалось, что Фрид лично знал Швингера много лет и знал, как тот пытался избавиться от перенормировок путем отхода от квантованных полей. Я объяснил Фриду, что проблема не в сингулярном характере квантованных полей, а в способе введения взаимодействия, как произведения сингулярных полей. При моем способе введения взаимодействия - через "удлиннение аргумента внешнего потенциала", вредного произведения полей не возникает и квантованные поля, как формализм работы с населенностями состояний, рутинно работают, как и надо. После тяжких перенормировок мы, собственно и получаем в сухом остатке те же результаты - изменение населенностей состояний.

Моей задней мыслью было, конечно, выбраться в академическую среду и обрести свободу исследований. Ведь сколько лет уже я лелею свою тему, но дальше элементарных демонстраций не продвинулся из-за истощающей занятости другими работами. Всю жизнь я решаю чужие проблемы ради куска хлеба и никак не улучу возможности порешать свои. Будет ли мне подмога от моих нелинейных собеседников - не знаю. Создание рабочего места для вот такого независимого исследователя задача еще более сложная, чем отыскание правильной теории, однако.